Ильин Николай Дмитриевич

Николай Ильин окончил филологический факультет Ташкентского Государственного университета, работал доцентом кафедры русской литературы в Ташкентском Университете мировых языков. В настоящее время является редактором отдела научно-методического журнала «Преподавание языка и литературы».

Поэтические произведения Н. Ильина публиковались в журналах «Звезда Востока», «Восток Свыше», «Дружба народов», альманахах «Под знаком осени» (2005, Ташкент), «Кронос» (Даугавпилс, Латвия).

Николай Ильин является автором пяти поэтических сборников: «Первая тетрадь» (2004 г.), «По клавишам души» (2005 г.) и «На кочевьях времен» (2006), «Обетованная память» (2008 г.), «По стопам листопада» (2010). Он был участником Ташкентских открытых фестивалей поэзии, Форума Творческой Интеллигенции Соотечественников в г. Санкт-Петербурге (2004), Первого международного фестиваля русской книги (Баку, 2006 г.).

В СЕЗОН БОЛЬШИХ БАБОЧЕК

Сегодня как раз такой вечер, когда я вправе ждать нового гостя, но его нет и нет, и мне не остается ничего другого, как только вспоминать обо всех прежних.

Однажды залетел ко мне сказочный Эльф. Он прилетел на прозрачных, как у стрекозы, крылышках, и в довольно картинной позе торжественно застыл в проеме окна. Эльф был очень хрупкий и маленький, но такой важный и гордый, как если бы это он изобрел Ганса Христиана Андерсена. Поседев с таким видом некоторое время и видя, что я не обращаю на него особенного внимания, Эльф будто обиделся и насупился, но затем, быстро переменившись, сделался как-то дружелюбней и проще и заговорил очень мягко:

- Я пролетал мимо и решил заглянуть в твое окно. Молчать неинтересно. Надо как-то начать разговор. Расскажи мне, пожалуйста, как тебя зовут и чем ты занимаешься?

- Сначала скажи «Здравствуй!» Зовут меня так-то (я назвался). У меня есть работа в редакции, но кроме того я люблю старинную музыку и романтическую поэзию.

- Понятно, сказал он. – И это очень хорошо. Есть шанс поговорить о чем-нибудь интересном и понять друг друга. Но скажи, сказки ты любишь?

- Нет, сказки я не очень люблю.

Это, казалось, огорчило его:

- Жаль, что ты не любишь сказок. Я-то из сказки. У меня ведь нет к тебе какого-то дела, я пришел просто так, - поговорить, посидеть...

- Сиди, сиди сколько хочешь.

- Спасибо. Но мы ведь не можем просто сидеть и молчать. Давай поговорим о чем-нибудь. Хочешь, я расскажу тебе какую-нибудь историю или сказку, например, про меня?

- Не надо. Ты же знаешь, что я не люблю сказок.

- Тогда зачем же я прилетел?

- Не знаю. Должно быть, тебе просто захотелось поиграть со мной во что-нибудь романтичное, вот я и понадобился.

-Нет, нет – тут какое-то недоразумение: с чего мне было сюда лететь, если тебе ничего не нужно, если ты даже не любишь сказок? - заметил он раздраженно.

- Ничего не поделаешь, так уж оно есть… (Теперь я тоже не знал, как продолжать разговор).

- Что ж, я полечу к себе, пожалуй, - сказал он нерешительно, словно надеялся, что его остановят.

- Ну лети, лети. Залетай еще.

- Спасибо. Как-нибудь залечу.

Я не хотел, чтобы он залетал еще, но сказать об этом было неловко. Впрочем, он и сам понял.

Эльф взмахнул своими прозрачными крылышками и исчез. А я отошел от окна и задумался. К счастью, неприятного осадка в душе не осталось.

***

Как-то осенним вечером разыгралась гроза, и я долго сидел у окна, пока озноб не заставил меня отойти. Вдруг тяжелая синяя птица подлетела к окну и грузно опустилась на мой подоконник. Я сразу узнал Птицу Счастья. Об этом говорил и синий цвет ее перьев с золотыми прожилками, и какое-то подобие короны на голове, и вообще я несомненно где-то уже ее видел, хотя, конечно, знакомы мы не были. Сидя за письменным столом, я внимательно разглядывал гостью, стоящую в створе окна, не зная, с чего начать разговор.

- Ну, здравствуй, - сказала птица.- Что ж ты меня не приветствуешь?

- Здравствуй,- ответил я.

Голос у нее был нормальный, птичий, но я ждал чего-то особенного, а этот был просто птичий. К тому же, она была грузновата. Это несколько занижало впечатление. Мы молча смотрели друг на друга.

- Может быть, я некстати? – спросила птица.

- О нет!- как же – некстати? Очень даже кстати.

Птица недоверчиво посмотрела на меня, но ничего не ответила. Мне стало неловко.

- Тяжело, наверно, летать с мокрыми крыльями?- наконец, нашелся я. Она усмехнулась и ответила:

- Да, в дождь нелегко.

Разговор явно не клеился. Видимо, она ждала от меня чего-то совершенно другого. Но я ничего не мог придумать:

- Ты из-за синя моря? – выдавил я совсем уж нелепо.

- Да, из-за синего, - ответила птица.

- Подожди минутку, сейчас я кое-что принесу, - крикнул я и выбежал в соседнюю комнату. Я хотел достать полотенце и что-нибудь согревающее. Я решил, что вишневая наливка, которую сделала моя мама, как раз подошла бы к такому случаю.

Но когда я вернулся с бутылкой и рюмочками, Птицы Счастья в окне уже не было. Только на влажном подоконнике остались следы ее лапок. Я постоял немного в задумчивости, а потом отнес полотенце и наливку на место. Вынув тряпку, я вытер следы крылатой гости, а затем, налив себе стаканчик наливки, выпил его сам: «На счастье»,- сказал я себе.

***

Подчас со мною случались такие истории, что я даже не вправе настаивать на их подлинности, хотя это вовсе не выдумка. Но как настаивать, если все равно никто не поверит?

Однажды мне встретились два фараона египетских, то есть не сами фараоны, а как бы их ожившие мумии. Оба в очень хорошем состоянии. Одного звали Рамсес Второй, а второго – Аменхотеп, не помню только, который именно. Это было вечером, недалеко от моего дома на заброшенной стройке, куда я забрел совершенно случайно.

Ни я, ни фараоны встрече не удивились. Мы разговорились, и я пригласил их к себе. Хотя это и были знаменитые на весь мир фараоны, но в их обращении не чувствовалось ничего заносчивого. Оба неплохо говорили по-русски с легким древнеегипетским акцентом. Интересно, что английского языка мои гости не знали совершенно, и даже не слыхали о таком. Должно быть, влияние Соединенных Штатов в том регионе тогда еще не было столь значительным.

Мы разместились за чаем у моего стола. Фараоны были у нас недавно, и все их живо интересовало. Они расспрашивали меня о чае, интересовались книгами, особенно по Арабской Республике Египет, задавали массу вопросов по истории и современной жизни. Я тоже старался не ударить в грязь лицом и припоминал все, что мне довелось читать и слышать о Древнем Египте. Я спросил, как это вышло, что такой замечательный народ, такая великая цивилизация, не знала, как говорят и пишут, колесá - и люди тащили каменные блоки на строительство пирамид на санях с полозьями (да еще поливая салазки водой, чтобы они не загорелись от трения).

«Как это – не было колеса?! - удивились фараоны. - Вы не могли их не видеть на фресках с изображением боевых колесниц». «У меня у самого как раз была такая, - воскликнул Рамсес Второй. - Я на ней гонял по пустыне со скоростью до тридцати пяти тысяч локтей в час. А что до каменных плит, то сами попробуйте везти их по песку на колесах – что получится? – увязните! Шин-то у нас еще не было».

Далее я узнал, что знаменитую красавицу Нефертити звали на самом деле «Нэфрэт», и это означало «Прекрасная пришла». «Но это было уже после меня»,- пояснил Аменхотеп.

Потом я вспомнил еще о претензиях японского проповедника «души истины» Сёко Асахары на то, что будто бы именно он в прежнем жизневоплощении был зодчим фараона Джосера, создателем знаменитой многоступенчатой пирамиды, и спросил моих гостей, что они об этом думают. Но фараоны только пожали плечами: «Мы у нас в Древнем Египте никогда ни про какого Сёку не слышали».

Я рассказал им, что у нас очень ценится культурное наследие Древнего Египта, что у нас даже есть опера, написанная на «древнеегипетский сюжет» – «Аида» композитора Верди.

- Мы как раз ходили на днях в ваш оперный театр и посмотрели ее, - сказали фараоны.- Очень хорошая музыка. Особенно марш из второго действия. У нас трубы так громко и слаженно не дудели (правда, здесь может быть эффект закрытого помещения). Пляски на могиле тоже хороши. И еще то место, где хор и жрецы кричат «Мщенье!». Но в походном марше слова явно не продуманы. Как это: «Ты поведешь могучие войска к берегам свяще-е-нного Нила»? - А сами уже стоят на этом берегу. Куда же вести войска? Неувязка какая-то. Ну и в целом, конечно, содержание оперы очень далеко от реальности.

- В каком отношении?

- Ну что этот Радамес так носится с какой-то рабыней? Неправдоподобно. Вот и коллега подтвердит, - сказал Аменхотеп.

- Не верю! – воскликнул Рамзес Второй, очевидно вспомнив фразу Станиславского.

- Но она все-таки дочь эфиопского царя.

- Да, того волосатого…как его?.. А-мо-на-сро (тьфу, и не выговоришь). По-египетски это звучит очень неблагозвучно. Кстати, как правильно: дочь кого – чего? (родительный падеж) – дочь Амонас-ра? Амонас-ры? Ну не важно – все равно рабыня! Так что ж этот Радамес, близкий к трону человек, полководец, не может просто так овладеть рабыней?

- Но он же любви ее хотел, а не просто так.

- Так овладей ею: забеременеет – полюбит, куда денется? Ну, подари ей что-нибудь, если уж так нравится.

- Как-то грубовато выходит.

-А вы всерьез хотите сказать, что представитель вашей цивилизации предпочел бы рабыню дочери фараона?

– Не верю,- повторил Аменхотеп вслед за своим соратником. – Есть все-таки общечеловеческие ценности.

Я понял, что с типологической общностью культур не все так просто, и поспешил сменить тему.

- А как насчет костюмов и декораций?

- Очень ярко, оригинально, но тоже не слишком правдоподобно. Все женщины укутаны, словно у нас в Египте лютый холод («собачий», как вы говорите) или пришли талибы. Ну, и главная жрица – такая толстая, а голос, как у сиамской кошки.

Я закурил, и Рамсес Второй тоже решил попробовать. Я знаю, что сразу трудно понять вкус курения, но им обоим очень понравилось, и они даже попросили у меня пачку сигарет: «Нам нравятся ваши воскурения», - сказали они.

Мы просидели почти до ночи, беседуя о том и о сем. Наконец, гости мои стали прощаться, и я пошел проводить их до выхода из подъезда. Здесь они расстались со мной и попросили не провожать их дальше, мотивируя это тем, что им «необходимо исчезнуть». Мне было, конечно, неудобно их спрашивать, как они ожили и попали сюда: есть вопросы, которые неловко задавать сразу при первой встрече. Я высказал им слова искренней благодарности за проведенный вечер, за увлекательную беседу, и удивился их эрудированности и воспитанности.

- Что ж вы хотите, такие времена, надо перестраиваться. Можно сказать, перефразируя вашего поэта, – «Быть фараоном некрасиво…»

Мы простились почти по-дружески, и я вернулся назад в мою комнату. Там я закурил сигарету «Хон», и, высунувшись в окно, стал рассматривать зеленые листья. Воздух был теплый и ласковый. Это было в начале лета, в сезон больших бабочек, залетающих в окна.

***

Уже в самый обычный вечер ко мне «залетел» мой приятель Володя, и, пока я был на кухне и заваривал чай, бесцеремонно просмотрел мои записи.

- Что ты тут такое снова насочинял? – спросил он.

- Это не для тебя, оставь.

- Что же поделаешь – я ведь уже прочел.

- Ну, и что скажешь?

- Да ничего. Только с такими гостями можно было бы поинтересней провести время.

- Пей лучше чай, - посоветовал я и убрал листы со стола.