ВИТАЛИЙ БОНДАРЬ (БЕЛАРУСЬ, г. КАЛИНКОВИЧИ)

***

Неутоленным заходить,

как в ресторан – в библиотеку,

там избранных напитков прыть

глотками мерить на утеху,

деньгами-чувствами кутить,

сорить бесценными часами,

в дуэли «быть или не быть»

скреститься мачтами-мечтами,

плыть оглашенною луной

в тиши над Темною аллеей*,

молчанием снискать покой,

вином от времени пьянея.

Как Дуглас, в обуви из трав

парить над островками прозы

в заморский город Зурбаган

за Золотою розой*.

Там, на сиреневых холмах,

под сенью вычурного слога

встречает страждущих она –

застенчивая недотрога,

своей нетленною красой

преображения в земном,

тропой извилисто-кривой,

паломнику вещая дом.

По ней шагать, отбросив страх –

вериги оболочки бренной,

неузнанным: то ли чудак,

то ль Гражданин Вселенной.

Прочь от невзгод и суеты

Зимы тревоги* и сомнений,

пока излучины-мосты,

пророчат узы единенья,

пока словесная руда

ручьями горними несет, –

влечет Дорогой никуда*

с благодарением за все!

* Названия литературных произведений

***

Курортный романс

Удивительную историю

рассказала мне сойка утром,

будто еду я в Евпаторию

за своим вино-градным чудом.

Будто ждет меня там печальница

ясно-золото-кареглазая,

молчаливая бесприданница,

безутешная дева красная.

По ночам на причале мается

до звезды маяка последнего,

на беду свою ждет красавица

принца – мальчика многолетнего.

Ах, Ассоль ты моя Рязанская,

знать не знаешь, что время кончено,

«сирота ты моя казанская»,

видно, зря тебе напророчено.

То не витязь твой, не чудовище –

о разлуке вздыхаю горестно,

сорок лет нес тебе сокровища,

сорок зим их мотал бессовестно.

Чем теперь ублажать, чем баловать,

защищать от врага коварного,

коли нет ни отреза алого,

ни коня, ни меча булатного?..

Выси всякой познал в достатке я,

пригубил и Вина и Града я,
пил лета горько-кисло-сладкие,

а теперь вот на землю падаю.

Так чего же ты плачешь, странница?

Не печалься, моя сестрица,

верю я, чудеса сбываются,

даже те, что не могут сбыться.