Великая
Шестая! …
большой прекрасный зал Одесской филармонии неожиданно оказался тесен – слишком
тесен для этой музыки! Она стремилась наружу, прорывалась сквозь окна и двери, и
вот уже понеслась по улицам, к морю, давно заледеневшему, и неожиданно растопила
его блестящую твердь. Столько огня и мощи было в ней – в этой удивительной
музыке!
Шестая
симфония Сергея Прокофьева ми бемоль минор. Год создания – 1947-й. Совсем
немного времени прошло после завершения одной из самых разрушительных войн в
истории человечества… Наверное поэтому Шестая симфония занимает особое место в
творчестве Прокофьева, в частности, среди его последних симфоний. Она поражает
той самой силой, высекающей огонь, от которого может растаять лед на море. И в
этой силе ясно чувствуются трагедия тех страшных лет, которые хотя и минули, но
в памяти остались навеки… Содержание
Шестой симфонии слышится в ее неповторимом звучании, а развернутой программы
композитор не оставил. Сергей Сергеевич вкратце передал содержание своего
великого сочинения так: «Первая часть беспокойного характера, местами
лирического, местами сурового; вторая часть — Ларго — более светлое и певучее;
финал — быстрый, мажорный, приближающийся по характеру к моей Пятой симфонии,
если бы не суровые отзвуки первой части». Симфония
начала вырисовываться еще в последние годы войны – ее основные образы
формировались Прокофьевым под влиянием увиденного и пережитого. Какой мощный
пласт впечатлений! Он не мог не выразиться тем гениальным, чему свидетелями
стали мы недавно. Трагический пафос трагических лет…
В
одной из послевоенных бесед Сергей Прокофьев поделился не успокоившейся болью: «Сейчас
мы радуемся достигнутой победе, но
у каждого из нас есть незалеченные раны, все мы что-то потеряли. Об этом не
следует забывать». Сколько выдающихся произведений на эту священную
тему создали в разные годы литераторы, художники, кинематографисты. И, конечно,
музыканты. Шестая симфония Прокофьева – бессмертный вклад в эту трагическую
сокровищницу. ..
неподготовленному слушателю впору было вздрогнуть – уже в самом начале 1-й
части их слух пронзил драматизм, доходящий до злого натиска и даже безумной ярости. Но в то же время поразила
красота мелодии, не скрывшаяся за всем этим: это же Прокофьев! Его симфонии,
этой элегии памяти жертв Второй мировой войны, чужд экспрессионизм
Шостаковича – автора еще одного великого произведения о войне. А вот лиризм
Чайковского, некий русский лиризм его произведений, в частности, тоже Шестой
симфонии, очень близок Прокофьеву. Не скрыть его даже в пронзительном
посвящении памяти ушедших… Сколько
оттенков настроения, восприятия автором тех незабываемых лет слышим мы в каждом
звуке симфонии! Словно читаешь книгу, где гениальный автор не жалеет слов.
Будто неотрывно глядишь на полотно с его мрачными красками – красками войны.
Читаешь… Всматриваешься… Вслушиваешься. Вздрагиваешь – это литавры. Страшно! А
ведь только что, во второй части, звучало что-то нежное, прекрасное,
просветленное… Наверное, это звенящий Май сорок пятого. И снова грозные звуки
войны, снова холодок по коже, снова великая музыка, не вместившись в просторном
зале, вылетает в окно… Мы дошли до финала… Он особенный. Впрочем, здесь
особенное все! Финал.Сколько радости слышится в этих звуках, даже некая
шаловливость, от которой невольно улыбаешься… Победные залпы литавр. Фанфары.
Может быть, это уже самый конец? И с этой же улыбкой, отдав должное великой
музыке и безупречному исполнению, мы покинем зал? Нет. Слишком близко еще
сороковые годы… И сорок седьмой – это пока не безоблачность и безмятежность.
Потому в праздничное действо финальной части словно врывается резкая, не проходящая
боль. Раны еще кровоточат. Драматическая кода. В разгар праздника Победы… «Я
не хотел, чтоб финал воспринимался как весёлый придаток к предыдущим частям.
Заключительные тревожные реминисценции зовут к действию, напоминая о
непокорённых силах смерти и разрушения...» Сергей Прокофьев. На
этом мой рассказ не заканчивается. Я не могу не сказать о тех, кто подарил нам
это музыкальное чудо самого высокого уровня – по самой «взыскательной» шкале. Я
хочу о них сказать. Шла
пока неофициальная беседа перед началом пресс-конференции накануне концерта.
Ждали дирижера. В комнату стремительно вошел молодой человек, видимо, студент:
музыкантов филармонического оркестра я знаю в лицо - юноша был не из их числа.
Симпатичное открытое лицо. Хорошая улыбка. Вьющиеся волосы. Кто же это? Неудобно
спросить. И тут я слышу поразительное: «Знакомьтесь, это наш дирижер - Сергей
Голубничий». Дирижер?! Серьезный музыкант, о котором я уже кое-что знала? То,
например, что он лауреат 1-й премии Международного конкурса дирижеров им. С
Турчака. И что является главным дирижером Оперной студии Национальной
музыкальной академии им. П.И. Чайковского. И Национального театра оперетты. И
дирижирует академическим симфоническим
оркестром Днепропетровской филармонии. А в недалеком прошлом руководил Херсонским филармоническим камерным
оркестром. Успела узнать и о том – не скрою, с приятным удивлением! – что
Сергей Голубничий гастролировал во многих странах мира – США, Великобритании,
Германии, Франции, Люксембурге и еще, и еще. И еще! И вот он перед нами – студенческой
внешности обладатель столь яркой биографии. Сергей много и увлеченно говорил о
музыке, демонстрируя и глубокие теоретические познания. Но главное все же было
впереди: концерт из произведений музыкальных гениев – Моцарта и Прокофьева. Мы
в ожидании. Уже совсем скоро! Молодой
маэстро за дирижерским пультом. Сегодня он возглавлял Национальный одесский
филармонический оркестр. Музыкант был поразительно хорош – своей звенящей
молодостью, легкостью, абсолютным обаянием, элегантностью движений,
переполненностью музыкой. То беззаботно порхающей, то надрывно звучащей.
Пронизывающей насквозь. Обнажающей душу.
А потом ласково обволакивающей замерший зал…
И в каждый из этих оттенков музыки он молниеносно вживался, становясь ее
частью. Не одну публикацию посвятила я дирижерам,
работающим с нашим оркестром, и каждому стараюсь найти самое точное, на мой
взгляд, определение. Сергей Голубничий – лучезарный.
А
удовольствие, которое всегда дарят нам блестящие – по единодушному мнению всех
приезжих музыкантов – мастера Национального оркестра, невозможно переоценить. Они всегда творят чудеса и не перестают
удивлять именно этим. Об этом я уже много писала. И готова делать это всякий
раз, когда прихожу на встречу с их Музыкой. Марина Ровинская
|